Групповые шалости бомжей

Семёновы допились до того, что однажды проснулись на улице: без жилья, без вещей, без денег… Отца и совершеннолетнюю дочку, их просто вывезли крутые ребята на сороковой километр за город и бросили в поле. Михаил проснулся первым, ничего не понимая, огляделся по сторонам: вокруг была голая безжизненная степь, лишь вдалеке, примерно в полукилометре от них, чернела жидкая лесополоса, за которой просматривалась автотрасса. Отец взглянул на лежавшую у его ног, пьяную, с задравшейся короткой юбочкой, дочку Вику и вмиг загорелся… Её круглая, соблазнительная, маленькая попка вся была открыта для его глаз. Тонкая ниточка стрингов, утонувшая в пухленьких половинках, только подчёркивала её оголённость.

Похмельная дурная сперма с шумом, горячо ударила в помутившуюся после недельного беспробудного запоя башку. И Михаил полез… Осторожно освободил бёдра дочери от ненужного материала, полюбовался на девушку сзади, осторожно перевернул на спину. На лобке Вики не было ни одного волоска — она их регулярно подбривала. Михаил даже как-то застaл дoчь за этим занятием. Жили они без матери в однокомнатной коммуналке и давно перестали друг друга стесняться. Но мысль, трахнуть Вику, пришла к нему впервые.

Член уже стоял по стойке смирно и рвался из штанов наружу. Михаил быстро разделся, высвободив своё огромное орудие из семейных, давно не стиранных трусов. Вика, запив с ним вместе, перестала заниматься стиркой. А запивали они последнее время регулярно, чуть ли не каждый месяц.

Михаил не боялся, что дочь проснётся и увидит его в таком виде — без ничего. Она и раньше видела его в неглиже, а однажды даже спала с ним в одной постели и рукой довела его до оргазма. Михаил и сейчас вначале хорошенько подрочил свой член, потому что после пьянки он всегда долго кончал. Иной раз — вообще не мог кончить и безуспешно гонял член в женском влагалище часами. Но это было давно, когда ещё была жива жена, умершая три года назад от рака. После её смерти Семёновы и запили.

Вика неожиданно открыла глаза и уставилась на дрочившего член папашу. Она тоже ничего не понимала: где она и как сюда попала? Но вид удовлетворяющего себя в одиночку Михаила её мгновенно возбудил. Поняв, что отец мастурбирует на неё, полуголую, открытую его глазам, девушка сбросила лёгкую кофточку и маленький, первый номер, бюстгальтер. Не задавая сейчас никаких вопросов, встала на корточки и приблизилась к Михаилу. Тот всё понял и быстро сунул ствол члена в её маленькую тонкую руку. Вика ухватилась за член и тут же ввела набрякшую, фиолетовую головку себе в рот. Отец застонал от удовольствия и принялся качать член туда сюда, трахая дочку в рот. Но это только лишний раз распаляло его, но не приносило окончательного удовлетворения. Не было трения и эрекция не получала выхода.

— Доча, ты хорошо сосёшь, но я так не скоро кончу, — взмолился, наконец, Михаил.

— А как, папа? — на минуту оторвавшись от своего занятия, спросила Вика.

— Ляг на спину, я засуну его туда…

Девушка тут же исполнила его просьбу, и не прошло и нескольких минут, как Михаил почувствовал неумолимое приближение оргазма. Он стал обсасывать тонкий, горячий и юркий язычок дочери, засовывая свой язык глубоко в её ротик, в который только что погружал свой член. Вика стонала от его действий и извивалась всем телом. Судороги то и дело передёргивали его, доставляя Михаилу дополнительное наслаждение. Он, наконец, брызнул в лоно дочери горячей мощной струёй и, сцепившись с телом родного человечка мёртвой хваткой, катался несколько секунд туда-сюда по жухлой полевой траве. Вскоре они расслабленно расцепили объятия…

В город попали только к обеду следующего дня. Была Пасха, а у них уже второй день не было во рту ни крошки, и они направились к главному городскому храму. Там Михаил оставил Вику на паперти побираться, а сам стал прохаживаться вдоль ограды. Неожиданно к нему подошёл крепкий, чисто одетый мужчина с бородой, приказным тоном сказал:

— Ну-ка ты, залётный, забирай свою прошмандовку и вали отсюда в другое место! Ты разве не знаешь, что это моя территория?

— Впервые слышу, — с недоумением взглянул на него Михаил.

К бородатому приблизилась группа поддержки из трёх широкоплечих мордатых хлопцев. Михаил понял, что спорить бесполезно и благоразумно ретировался. Благо, Вика успела насобирать на бутылку.

На выходе из церковной ограды их догнал молодой, неряшливо одетый парень, нечёсаный и небритый, как и сам Михаил, — явно бомж.

— Люди, вы куда путь держите? — спросил он у Семёновых.

— Да вот, куда глаза глядят, туда и держим, — невесело улыбнулся Михаил. — Отсюда, вишь, погнал местный рэкет…

— Бабки есть? — не отставал назойливый бродяга.

— Да малёха успели наскрести. Покель не погнали, — честно признался Михаил.

— На пузырь палёнки хватит?

— Должно хватить, — пожал плечами Михаил. — А ты чё пытаешь-то? Часом не из мусоров?

— Сергей! — протянул ему грязную, в цыпках, руку новый знакомый. Потом сунул её и Вике. — Предлагаю взять варева, закуски и отпраздновать Божий праздник в моей пещере.

— Эт где, на Кавказе? — усмехнулся Михаил.

— Пойдём, покажу. Здесь недалеко, — не принимая его игривого тона, серьёзно сказал Сергей.

Вскоре они пришли на кладбище, на котором уже давно никого не хоронили.

— Я думаю, лучшего места, чем моя пещера, во всём городе не сыщешь, — вслух рассуждал насчёт их дальнейших действий бомж Сергей. — Я как знал — не стал её закапывать, думал: авось ещё пригодится на что-нибудь. Вот и пригодилась.

— Пещера — это, конечно, хорошо, — вкрадчиво заметил Михаил. — Только что мы будем сегодня хавать? У меня, честно говоря, в кармане, как у латыша — хуй да душа. А у тебя, Серёга?

— У меня есть малость лаве, — ответил молодой бомж. — Да за это, братан, не беспокойся. Что мы жрать себе не найдём, что ли? Я, во всяком случае, всегда найду, не привыкать. Сколько лет по свету странствую… Как говорится: ловкость рук и никакого мошенства!..

Вскоре они уже были в «родном доме» Сергея — в пещере на заброшенном городском кладбище. Лаз за собой, как и было до их прихода, завалили густыми ветками, сквозь хаотичное сплетение которых еле пробивались изломанные солнечные лучи. Выпили водку, которую купили по дороге на кладбище, в палатке. Закусили, чем Бог послал. Притомившийся от дневного напряга, от путешествия по ночной степи, от выпитой водки, Михаил тут же завалился спать, как медведь в берлоге. Даже громко, рокочуще захрапел, чем вызвал невольное опасение у Сергея: как бы на улице кто-нибудь случайно не услышал эти странные звуки, доносящиеся из-под земли, из могилы. (Специально для — Вика расслабленно растянулась напротив отца, прижавшись худой спиной к противоположной стенке пещеры. Темень была кромешная, и Сергей ничего не мог рассмотреть, но он, как животное, по запаху чувствовал присутствие в помещении девушки-самки и инстинктивно потянулся к ней, как только уснул Михаил.

В темноте он нашарил лежавшую на земле девушку, прилёг рядом, прижавшись к её хрупкому, по-детски ещё угловатому, не оформившемуся тельцу. Принялся ощупывать, лапать, поражаясь в душе её худобе и в то же время возбуждаясь от этого. Хотя Вике было уже девятнадцать лет и росту она была довольно высокого, — с виду можно было дать не больше восемнадцати… Она не сопротивлялась насильнику, а может, он ей успел уже понравиться? Как бы там ни было, она позволила себя раздеть, под конец, помогая ему, сама сняла модные трусики, подаренные отцом на день рождения. Привычно легла на спину, широко разбросав худые ноги. Сергей стал тереть пальцами её крохотное круглое влагалище, пытаясь разбудить клитор. Девушка задрожала мелкой дрожью, приглушённо застонала. По мере того, как он продолжал свои действия, она начала выгибаться дугой, быстро ёрзая ногами по земляному полу пещеры. Доведя её пальцами до экстаза, бомж быстро снял брюки, обнажив торчащий длинной кривой палкой, разгорячённый член. Нащупав в темноте её лицо, провёл влажными от её собственного любовного сока пальцами по губам Вики, сунул два пальца ей в рот. Она начала быстро, с упоением сосать его пальцы, обволакивая их во рту горячим своим язычком, орудовавшим как тонкое змеиное жало. Сергей аж привскрикнул от удовольствия и только сейчас с натугой, на всю глубину вставшего члена, вошёл в неё, — как будто вонзил в девушку острый кавказский кинжал, пронзая чуть ли не насквозь, до позвоночника. Вика вскрикнула и забилась под ним, как захлопнутый капканом зверёк. Закричала, лихорадочно обсасывая, слюнявя его пальцы, как будто это были не пальцы, а половой член. Молодой бомж принялся качать в её тугой маленькой вагине своё огромное, вставшее на дыбы, орудие. Рыча от наслаждения, остро бьющего по незримым нервным каналам из области паха в голову. Сладкая истома вдруг обволокла всё его тело и он, не реагируя больше ни на что в мире, поплыл куда-то в иной, потусторонний мир. Сергею показалось, что он умирает или заново рождается… Первобытный, нечленораздельный крик рвался из его горла наружу, и Вика, сама извиваясь и крича не своим голосом, жадными бессовестными поцелуями зажимала ему рот, чтобы, не дай Бог, не услышал отец, ставший ей со вчерашнего дня ещё и мужем. Но Михаил, ничего не подозревая, продолжал богатырски храпеть в нескольких шагах от совокупляющейся парочки. Вика отдавалась бомжу Сергею, а сама представляла, что отец всё это видит и дрочит на неё. От этой картинки хлебнувшей водки девушке сделалось ещё приятнее. И вот она уже представила, что сзади бомжа Сергея пристроился и её отец, Михаил. Он трахает её партнёра в задницу, как девчонку. А тот страстно извивается, умело подмахивает отцу белой прыщеватой жопой и стонет, как баба. А потом папка надевает её стринги, и бомж Серёга ебёт в попу его самого.

Вика придумывала комбинацию за комбинаций, кончая от своих фантазий раз за разом, пока бомж Серёга не выдохся и не заснул прямо на ней. Девушка брезгливо оттолкнула его тяжёлое, навалившееся на неё тело и подползла, как была, обнажённая, с мокрой от Серёгиной спермы, разгорячённой пиздой, к спящему отцу. Расстегнула ширинку на его брюках и ткнулась лицом в пах…

2007—2012 гг.