Невероятный месяц май

Может и зря отменили обучение в шкoле до 11 классов? Мы тогда выходили такими уже сознательно взрослыми, готовыми поступать учиться дальше или идти работать. Ну и в армию, конечно, тогда, в те времена, те парни, что что не пошли в армию, считались как бы больными или неполноценными. Девушки даже немного сторонились их.

Когда мы из Новосибирска приезжали на море, то все вокруг порой часто шутили — «Правда, что у вас 12 месяцев зима, а вот остальное — лето». Да нормальный у нас климат. Правда, весна и осень очень короткие. Вот середина мая, а я иду домой из шкoлы в расстёгнутой куртке и очень довольный. Ну ещё бы, мне уже 18 лет, я почти взрослый, как шутит моя мaмoчка. Мне повезло, что в нашем доме проживает медсестра Надя, которая меня ловко сделала мужчиной и многому научила. Ещё бы, ей уже 20 лет! Правда, она потом мне рассказала, что ждёт своего парня из армии и они поженятся, но чтобы ей и мне не страдать … Но я был счастлив сейчас!

И вдруг, пройдя за гаражами, слышу негромкий плач — что такое? Оп-па, так это точно моя одноклассница Татьяна. Весьма аппетитная, а какая она кокетка! Формы у неё просто взрослые — да ведь ей уже 18 лет! А вот рядом с ней — охренеть и обалдеть! Наш будущий бандит, он уже на учёте в милиции — Вовка Борецкий. По его лицу, пардон — морде, точно видишь полное соответствие теории Ламброзо! И в чём дело?

Вот Танька дура! Ведь она такая сладкоежка и, когда привозят в шкoлу свежие плюшки или пирожки с повидлом, довольно часто занимает у парней то рубль, то два, но, что и естественно для любой женщины всех возрастов — забывает вернуть долг. Но вот с нашим полубандитом Вовкой этот фокус совсем не прошёл — он уже занял ей аж десять рублей! Да вот что, раз долг просрочен, то он тащит её в свой гараж — расплачиваться натурой, раз денег нет. И тут Таня вырвалась и подбежала ко мне, крепко обняв и горячечно шепча:

— Жека, дорогой, не отдавай меня ему! Я тебе потом всё сделаю, что ты захочешь, всё-всё, как захочешь. Жека, милый, спаси меня. Он такой страшный, такой грязный и вонючий, я так боюсь. Жека, дорогой, спаси меня, а-а-а…

Тут подлетел Вовка и выдал весь расклад про долг. Ну что, он прав — долг дело такое! Потом вновь схватил её за руку. Тут Танька, завывая и захлебываясь слезами заголосила:

— Ну, ребята…. Ну, пожалуйста…. Я не хотела… Я думала… Жека, дорогой! Я не хотела… Я хотела только…. Вова, ну пожалуйста…. Простите…. Я не могу…. Мне нельзя… Я ведь ещё девочка…Я верну все деньги! Женечка, займи мне для него, а я потом верну тебе всё! Спаси меня, Жека! Спаси, дорогой!

Вовка переводит взгляд с нее на меня в растерянности, меня он чуть побаивается. Потом он довольно решительно заявляет:

— За косяки надо отвечать! А обещанное надо отдавать. Вот! Так что с тебя должок и сейчас!

Он вроде прав, беру портфель и поворачиваюсь, чтобы уйти. В душе, прямо как кошки насрали. Настроение — ниже плинтуса. Ну Танька!

Слышу за спиной возню и Танькин жалобный крик:

— Жека! Не уходи! Ну, пожалуйста! — и столько безысходности было в этом крике.

Останавливаюсь и поворачиваюсь к ним. Вовка, крепко обняв Таньку за плечи, ведет к сараям. Она, повернув заплаканное лицо ко мне, с мольбой смотрит на меня. С раздражением думаю:

— Как я смог в это вляпаться? Сволочь Танька порядочная, но жалко все-таки ее, нужно всё же помочь этой дуре, — так я неожиданно ловлю себя на этой мысли.

Перед глазами внезапно возникла картина — вонючий сарай, грязный топчан, на нем лежит полураздетая Танька, в разорванном белье, с раздвинутыми ногами. Ее белые ляжки и красное пятно крови на лобке и на тряпье. Уезжающий автозак. За решеткой, в темноте — белеющее пятно перепуганного лица Вовки. Встряхнул головой, прогоняя видение и решительно пошел за ними. Собрался я после шкoлы весь наш мир спасать, да спаси ты, Жека-Джо, как меня стали называть после фильма «Лимонадный Джо» — хоть этих мудаков. Танька, конечно, заслужила наказание, но не такое. У нее и ее матери хватит ума и подлости не подмываясь, подать заяву на Вовку, за изнасилование девственницы. А от матери у Таньки секретов явно нет. Знаю, эту вечно недовольную, зло сверкающую элегантными очками, мегеру. Иначе, откуда у Таньки такая стервозность в душе и холодная расчетливость в уме. Вовка хоть и придурок, но тоже должен думать о последствиях. Я догнал их возле двери в какой-то сарай. Танька шла обреченно, подталкиваемая Вовкой к двери.

— Стойте! Никуда она с тобой не пойдет! Считай, что теперь она со мной, — решительно заявляю парню и беру за рукав девчонку. — Если ты хочешь что-нибудь мне предъявить, то давай, говори, — решительно смотрю на озадаченного парня. — Я готов ответить. Деньги тебе за её долг вот — тут двадцать пять рублей, вдвойне. Ну Танька, это все мои накопления.

А Вовке объясняю, что сейчас он за Таньку получит так называемую 117 статью, потом зона и что с ним будет, ты знаешь по этой статье. Так что, мой сосед Вовка, я тебя спасаю, понял?

Танька просто дура, а у тебя ещё будет море девчонок. Подумай сам, от чего я тебя спас, ты ведь всё же парнь умный. При этих словах он как-то весь выпрямился и даже крепко пожал мне руку — осознал. Да и умным его явно никто не величал. Да ещё во всеуслышанье! У Вовки на пару минут даже его рожа стала похожа на лицо. Ну что, расстаёмся! Претензии сняты!

Таня попросила меня провести её домой, её до сих всю трусит.

У подъезда Танька, заискивающе заглядывая мне в глаза, тихо спрашивает:

— Может, зайдешь? У нас кофе бразильский есть. Мама в пакете на работе получила. Идём …

— Кофе, это неплохо, но недостаточно. Хочет чашкой кофе отделаться? Ребятам за такое морду бьют. Чего Танька хочет? Вину чувствует? Я-то считал, что ей такое совершенно не свойственно, — но, подумав, и иду за ней в подъезд.

Войдя в квартиру, оценил. Везде чистота и порядок. Чувствуется, что в этой семье страсть к чистоте и порядку поддерживается железной рукой на маниакальном уровне. Даже обувь в прихожей расставлена в идеальном порядке, как по ниточке. Лишняя — убрана в обувщицу (или обувницу?) На полу и на паласе точно совсем ни соринки.

— Пойдем в мою комнату, — она провела меня через большую комнату к дальней двери.

— Как здесь живут? Страшно присесть в кресло, ведь помнется покрывало, — мысленно удивляюсь. В квартире было свежо, немного пахло цветами и легким ароматом духов.

В Танькиной комнате (шикарно живет), тоже был идеальный порядок. Тоже аккуратистка — вся в маму. Я подошел к ученическому столу с учебниками и тетрадями, сложенными аккуратной стопочкой на краю стола. Хоть линейкой проверяй!

— Побудь здесь, пожалуйста, совсем немного, я сейчас, — она что-то достала из платяного шкафа и, прижимая к груди сверток, лихо умчалась. Где-то зашумела вода.

Садиться я не стал. Прислонился к столу. Через некоторое время вода перестала шуметь. Появилась Танька, умытая, причесанная, переодетая в домашний пушистый халатик желтого цвета и с голыми ногами в пушистых тапочках. Она закрыла дверь в комнату и подперла ее спиной. Стоит и молча смотрит на меня. (Что ещё, милое глупое чадо, тебе от меня надо?)

— Почему ты не оставил меня с ним? — неожиданно спрашивает и пристально смотрит на меня. Всё, пришла в себя, начались женские вопросы…

— Если я скажу, что не хотел опускаться до Вовки, тебя устроит? — пожимаю плечами и устало отвечаю (мне еще разборок не хватало).

— Я боюсь, что стала тебе противна, от того, что произошло. Ты не испытываешь ко мне отвращения? — спрашивает, искательно заглядывая мне в глаза. Ох, Танька!

— Всё нормально, Танечка, — я нежно её обнял и не менее нежно поцеловал её вздрагивающие пухлые губы, а она прижалась ко мне. Но вот — дрожать вроде и перестала.

— А хочешь, милый Жека, я тебе сделаю всё, что ты захочешь? — так хрипло неожиданно спрашивает. Ну Таня! А ты точно сделаешь или не решишься?

Она смущенно кивает и опускает голову. Потом резко вскидывает и уже с вызовом смотрит в глаза. Я вглядываюсь в нее и киваю. (Я ведь не железный, а выглядит Танька в халатике так привлекательно). Да и в шкoльной форме тоже! Чувствую — начинаю возбуждаться.

— Что мне надо делать? — тихо спрашивает. А глазками она как играет!

— Как далеко она способна зайти? — в замешательстве заметалась мысль. Решаюсь:

— Минет, — показываю глазами вниз. Интересно, согласится она или нет?

Танька нерешительно кивает. Подходит, опускается на колени, подвернув под них полы халатика, и смотрит снизу на меня. Я глазами показываю на ширинку. Танька неумело возится со змейкой. Помогаю и достаю свой, уже вставший член. Обхватив его рукой, она пристально рассматривает его. (Наверное, никогда ещё так близко наяву не видела мужского члена).

— А он всегда такой? — интересуется, не поднимая глаз. А держит как крепко!

— В возбужденном состоянии такой, а обычно — мягкий и меньшего размера, — отвечаю, стараясь быть терпеливым. Да скоро ты, коварная Танька!

— Раз он возбужден, значит, ты меня хочешь? — довольная, утверждает она. Очень хочу!

Насмотревшись и помяв член, Танька, наконец, аккуратно взяла его в рот. Сделав несколько движений головой, да поласкав язычком, она вдруг отстранилась, освободив рот и, глядя лукаво снизу вверх на меня, спросила:

— Я все правильно делаю? Я поняла, тут ничего сложного нет, но может есть нюансы?

— Все правильно, но можешь в процессе помогать рукой, двигать головой туда-сюда, хорошо посасывать и касаться язычком, — уже чуть не ору я. (Гестаповка).

Опять приступает и тут же прерывается:

— Так? Точно так?

— Так! — в голос уже просто стону я. (Она похоже, издевается!) Дернулась, явно испугалась моего громкого голоса.

Теперь она старательно двигает головой, пытаясь выполнить мои советы. Только она начала посасывать, заодно лаская язычком головку моего члена, как у меня произошло извержение. Самый балдёж был от того, что именно мой член во рту нашей коварной красотки Таньки! Я сразу от такого невероятного удовольствия просто потерялся в пространстве и времени. Я извергался снова и снова — меня всего трясло. Через некоторое время я пришел в себя, осознав что со мной и тут сразу увидел внимательно наблюдающую снизу за мной такую довольную Таньку. Ох, как мне хочется её отшлёпать по упругой попке. Вот сейчас точно сниму её трусики и отшлёпаю. Да она вновь взяла в ротик — да нет, не буду шлёпать!